Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

Но больше всего внимание всадников привлекали встречавшиеся на пути Ранихины. Мчались ли он галопом, словно триумфальные знамена, или резвились вместе на вечерних играх — огромные лошади были окружены каким-то ореолом величественности, словно сама земля, по которой они гордо ступали, гордилась их созданием. В буйной радости они звали к себе скакунов Стражей Крови, и те исполняли небольшой танец копытами, словно не в состоянии были сдержать радостное возбуждение от возвращения домой. Потом свободные Ранихины уносились прочь, полные веселой крови и неукротимой энергии, извещая всех о своем приближении веселым ржанием. Эти звуки заставляли воздух звенеть от переполнения жизнью.

Вскоре солнце зашло на западе, прощаясь оранжевым пламенем. Кавинант смотрел на закат с каким-то странным удовлетворением. Он устал от лошадей, от Ранихинов, от Раменов, и от Стражей Крови, и от Лордов, и от йоменов, устал от этой беспокойной жизни. Ему хотелось темноты и сна, несмотря на кровавый свет его кольца, предвещавший появление новой луны и крыльев ужаса, похожих на крылья стервятников.

Но когда солнце исчезло, Руста сказал Тротхоллу, что отряду лучше было бы не останавливаться.

— Есть опасность, — сказал он, — В траве другими Раменами были оставлены предупредительные знаки.

Отряду надо было двигаться до тех пор, пока он не окажется в безопасности — еще несколько лье. Поэтому они продолжили путь. Позже взошла луна, и ее оскверненный серп превратил ночной мрак в кровь, вызвав мрачный ответ у кольца Кавинанта и его голодной души.

Потом Руста сделал всадникам знак придержать лошадей и соблюдать тишину. Со всей возможной осторожностью они поднялись по южной стороне холма и остановились неподалеку от гребня. Всадники спешились, оставив несколько Стражей Крови присмотреть за лошадьми, и следом за Кордами поднялись на вершину холма.

Низкая плоская земля лежала к северу от холма. Корды некоторое время всматривались в нее, потом указали на какую-то точку. Кавинант поборол сонливость, застилавшую глаза, и сквозь красную тьму разглядел темное пятно, двигавшееся по равнине на юг.

— Креш, — прошептал Хом. — Желтые волки — порода Терзателя. Они пересекли Роумсиди.

— Ждите нас здесь, — сказал Руста. — Опасность вам не грозит.

Он и остальные Корды растворились в ночи.

Члены отряда инстинктивно приблизились друг к другу и до боли в глазах начали всматриваться в жидкий красный свет, который, казалось, сочился, подобно поту, из движущейся темноты на равнине. В беспокойном ожидании они стояли молча, едва дыша.

Пьеттен сидел на руках у Ллауры, полностью проснувшись с наступлением темноты.

Позже Кавинант узнал, что стая насчитывала пятнадцать огромных желтых волков. Их предплечья доходили человеку до талии; у них были массивные челюсти, усаженные кривыми острыми клыками, и желтые всеядные глаза. Они шли следом двух жеребят Ранихинов, единственной защитой которых был жеребец и его кобыла. В легендах Раменов говорилось, что дыхание крешей достаточно горячее, чтобы опалить землю, и везде, где бы они ни появлялись, оставляя за собой следы, доставляли страдание земле. Но все, что видел сейчас Кавинант, была приближавшаяся темнота, становившаяся с каждом минутой все гуще.

Потом ему показалось, что в хвосте стаи произошло короткое замешательство; а после того, как волки двинулись дальше, на земле будто бы что-то можно было разглядеть — две или три неподвижные черные точки.

Стая вновь завертелась. На этот раз тишину нарушило несколько коротких завываний удивления и страха. Раздавшееся затем резкое рычание внезапно замолкло. В следующий миг стая ринулась прямо в сторону отряда, оставив позади еще пять точек. Но теперь Кавинант был уверен, что эти точки — мертвые волки.

Еще три креша упали на землю. Теперь он смог рассмотреть три фигуры, отскочившие от мертвых и бросившиеся вдогонку за оставшимися в живых.

Они исчезли в тени у подножия холма. Из тьмы донеслись звуки борьбы, яростное рычание, лязг челюстей, упустивших добычу, и треск костей.

Потом в ночь снова влилась тишина. Все чувства людей обострились, поскольку им нечего не было видно — тень достигала почти самого гребня холма, на котором они стояли.

Внезапно они услышали звук неистового бега. Он приближался прямо к ним.

Тротхолл прыгнул прямо вперед. Он поднял свой посох, и голубое пламя рванулось из его наконечника. Внезапный свет озарил одинокого волка, бросающегося на него с ненавистью в глазах.

Тьювор очутился рядом с Тротхоллом на миг раньше, чем Гигант. Но Преследующий Море вышел вперед, чтобы ответить на вызов волка.

Потом, безо всякого предупреждения, Корд Грейс выросла из укрытия прямо перед носом у волка. Ее движения были такими отточенными, словно она исполняла танец. Быстрым рывком она сняла с талии шнурок, не сходя со своего места. Когда креш прыгнул на нее, она захлестнула петлю шнурка вокруг его шеи и аккуратно отошла в сторону, повернувшись, чтобы потверже держаться на ногах. Сила волчьего прыжка, затянувшая петлю, сломала ему шею. Рывок сбил Грейс с ног, но она легко перекатилась на бок, удерживая давление на шнурке, и встала в такую позу, чтобы сразу прикончить креша, если он все еще будет жив.

Йомен встретил ее действия низким гулом восхищенных голосов. Она посмотрела на них и робко улыбнулась в голубом свете посоха Тротхолла. Потом она повернулась, чтобы приветствовать других кордов, выскочивших из тени холма. Они были целы и невредимы. Все волки были мертвы.

Опустив посох, Тротхолл отвесил кордам поклон Раменов.

— Неплохо сработано, — сказал он. Они поклонились в ответ.

Когда он погасил пламя своего посоха, вершина холма озарилась вновь красной тьмой. В кровавом свете всадники начали возвращаться к своим лошадям. Но Баннор подошел к мертвому волку и снял с его шеи шнурок Грейс. Натянув шнурок своими сильными руками, он сказал:

— Хорошее оружие.

Голос его при этом был, как всегда, до странного бесстрастным.

— С его помощью Рамены совершили огромную работу в те дни, когда Высокий Лорд Кевин открыто боролся с Разложением.

Что-то в его голосе напомнило Кавинанту, что Стражи Крови были живыми людьми, которые более чем два тысячелетия не знали женщин.

Потом, под влиянием странного порыва, Баннор напряг мышцы, и шнурок порвался. Слегка пожав плечами, он бросил обрывки на мертвого креша. Его движение несло в себе законченность порицания. Не взглянув на Корда Грейс, он сошел с гребня холма, чтобы сесть верхом на Ранихина, избравшего его.

19